23.08//2019
В мае 2017 года Президент РФ В.В. Путин отметил, что «цифровая экономика – это не отдельная отрасль, по сути – это уклад жизни, новая основа для развития системы государственного управления, экономики, бизнеса, социальной сферы, всего общества»1. Развитие цифровых технологий за последние два года показывает, что российское общество все больше зависит от новых нематериальных трендов, и происходит переосмысление роли права в новых условиях. Традиционные, казавшиеся незыблемыми со времен римского права понятия вещи и имущества, вдруг начали трансформироваться в нематериальные объекты, оказывающие существенное влияние на социально экономическое развитие общества. Еще в V веке до нашей эры философ и математик Пифагор Самосский утверждал, что все есть число и предсказывал, что более чем через две тысячи лет это положение окажется реальностью, заставляющей юристов задуматься о соотношении категорий материального и нематериального в праве.
Последнее время в России на конференциях, семинарах и круглых столах активно обсуждаются вопросы цифровизации. Для удобства хранения и обработки информацию переводят в цифровой формат. На основе анализа большого объема информации можно не только построить более точные прогнозы, оценить риски, но и в результате получить конкурентные преимущества и повысить эффективность хозяйственной деятельности. В продолжение к информационному обществу, где информация правит миром, экономику, в которой ключевую роль играют прогнозирование и построение стратегии роста и развития, основанные на обработке большого количества данных, стали называть «цифровой экономикой».
Формирование цифровой экономики обозначено как национальный интерес в Стратегии развития информационного общества в Российской Федерации на 2017 - 2030 годы, утвержденной Указом Президента Российской Федерации от 9 мая 2017 года № 203. Национальные цели развития Российской Федерации на период до 2024 года, определенные Президентом Российской Федерации2 в майском указе, включают в том числе внедрение цифровых технологий в экономику и социальную сферу. На реализацию такой цели направлен один из национальных проектов (программа) «Цифровая экономика Российской Федерации».
Реализуя федеральный проект «Нормативное регулирование цифровой среды», обсуждается законодательство, направленное на регулирование оборот криптовалют, определение статуса цифровых технологий, применяемых в финансовой сфере и статуса совершаемых в письменной (электронной) форме сделок, а также автоматизированных («самоисполняемых») договоров3.
Но цифровизация, внедряясь в хозяйственную деятельность, соприкасается и оказывает влияние на уже существующие правовые институты. В настоящей статье будет рассмотрено соотношение нового понятия для гражданского законодательства «цифровые права» и «интеллектуальные права».
С принятием части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации (далее – ГК РФ) в гражданское законодательство введено понятие «интеллектуальные права». Такие права, обозначающие новую для российского законодательства правовую конструкцию, действуют только в отношении результатов интеллектуальной деятельности и средств индивидуализации.
В статье 2 ГК РФ основания для возникновения и порядок осуществления права на результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации, так же как и права собственности и другие вещные права, определяются, а не регулируются гражданским законодательством. Это означает, что интеллектуальные права, как и право собственности в меньшей степени подвержены прямому воздействию государства. Государство не регулирует интеллектуальную деятельность граждан, они свободны в своем творчестве. Это проявляется в возникновении гражданских прав и обязанностей в этой сфере в процессе создания произведений науки, литературы, искусства, изобретений и иных результатов интеллектуальной деятельности. Интеллектуальные права ближе по своей сущности к неотчуждаемым правам и свободам человека и другим нематериальным благам, которые только защищаются гражданским законодательством[1]. Неслучайно, что авторство включено в состав нематериальных благ (ст. 150 ГК РФ), а защите интеллектуальных прав посвящены ст. 1250-1252 ГК РФ, в которых наряду с общей нормой рассматриваются особенности защиты личных неимущественных и исключительных прав.
Особенность интеллектуальных прав состоит в том, что творческий труд гражданина до получения результата интеллектуальной деятельности не регламентируется. Основное начало гражданского законодательства говорит о том, что граждане (физические лица) и юридические лица приобретают и осуществляют свои гражданские прав своей волей и в своем интересе, и применительно к рассматриваемым правам конкретизируется так, что воля гражданина–автора дополняется его интеллектом, что отражается в этом виде гражданских прав. Это означает, что общепризнанное понимание субъективного гражданского права как меры и вида возможного поведения управомоченного лица, облеченное законом, требует корректуры в сфере интеллектуальной деятельности. Процесс творчества, создания результатов интеллектуальной деятельности не регламентирован законом, они появляются в объективной форме благодаря интеллекту гражданина или двух или более граждан. В отличие от других гражданских прав, для интеллектуальных прав нехарактерно приобретение и их осуществление только в своем интересе.
Создание результата интеллектуальной деятельности не является действием гражданина, прямо направленным на установление гражданских прав и обязанностей, поэтому для наделения авторского результата интеллектуальными правами требуется признание их таковыми. В отдельных случаях, предусмотренных ГК РФ, исключительные права на результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации признаются и охраняются при условии государственной регистрации такого результата или средства.
Следует отметить, что интеллектуальные права признаются именно на результаты интеллектуальной деятельности (ст. 1226 ГК РФ), а не принадлежат автору или иному правообладателю.
В отношении результатов интеллектуальной деятельности законодатель делает много допущений и он соглашается с отдельными фактами. Например, в соответствии со ст. 1257 ГК РФ, признавая автором произведения гражданина, творческим трудом которого создано произведение, государство (законодатель) соглашается с тем, что автором может быть только физическое лицо, своей волей определяя, кто может рассматриваться в качестве автора. При этом зарубежный или международный законодатель может в качестве автора произведения признавать также юридическое лицо. В связи с этим нельзя исключить, что в определенной стране законодатель захочет в будущем признать в качестве автора (т.е. назвать кого-то, обладающим определенным статусом) животное или искусственный интеллект.
Признание права может в определенной степени указывать на его «искусственную» природу. Так, автору произведения принадлежат исключительное право, право авторства и иные личные неимущественные, а также другие права (п.2 ст. 1255 ГК РФ), имеющие естественную природу: создание гражданином произведения влечет за собой возникновение авторских прав на созданный результат, и за ним закрепляется их принадлежность. Смежные права признаются и действуют независимо от авторских прав (п. 3ст. 1303 ГК РФ), включая права исполнителя (п. 3 ст. 1315 ГК РФ), изготовителя фонограммы (п. 3 ст. 1323 ГК РФ) и организации эфирного или кабельного вещания (п. 6 ст. 1330 ГК РФ). Государство соглашается с тем, что указанные субъекты достойны того, чтобы обладать исключительными правами на результаты своей интеллектуальной деятельности, и законодательно определяет объем этих прав и пределы своего дозволения. В таком признании может условно выражаться «искусственность» этих прав и зависимость их от воли государства.
То же самое мы можем наблюдать и с цифровыми правами. Цифровые права, также так и исключительное право на некоторые результаты интеллектуальной деятельности, в соответствии со ст. 141.1 ГК РФ признаются государством в таком качестве, что не исключает возможности признания этими правами практически любого права.
Определяя интеллектуальную собственность как охраняемые результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации юридических лиц, товаров, работ, услуг и предприятий, - законодатель признает на них интеллектуальные права, специально выделяя исключительные права как имущественные. «Не только в научной литературе, но и в объективном праве признано и закреплено значение исключительных прав как субъективных гражданских прав особого типа наряду с корпоративными, вещными и обязательственными правами»[5]. Среди интеллектуальных прав особое место занимает исключительное право. Однако характеристика интеллектуального права только как исключительного субъективного гражданского права упрощает его понимание, принижает результаты интеллектуальной деятельности до результатов работ и услуг, игнорирует единство таких элементов интеллектуального права как исключительного, личные неимущественные права и иные права. В пункте постановлении 32 Пленума Верховного Суда Российской Федерации № 10 от 23 апреля 2019 года «О применении части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации» разъяснено, какие исключительные права, являющиеся имущественными, личные неимущественные права и иные права включаются в интеллектуальные права. Интеллектуальное право гражданина – сложное субъективное право, а точнее сказать - совокупность субъективных прав, состоящая из обозначенных законом элементов (исключительное право, личные неимущественные и другие права) на те или иные результаты интеллектуальной деятельности, каждому из которых присущ особый порядок возникновения (наделения), осуществления отдельных субъективных интеллектуальных прав.
В задачу настоящей статьи не входит определение самого исключительного права, оно в общем виде сформулировано в главе 69 ГК РФ и получило конкретизацию в авторском, патентном праве и т.д., но совершенно очевидно, что оно является частью структурно сложного интеллектуального права на объекты интеллектуальной собственности.
Как известно, ГК РФ построен не по институционной, а по пандектной системе. Кроме общих положений, относящихся к нескольким разновидностям одного института (например, общих положений о купле-продаже в ст. 454-491), общих положений о договорах (гл. 27-29) и общих положений об обязательствах вообще (гл. 21-26), в ГК РФ есть общая часть (раздел I «Общие положения»)[5].
Включение с 1 января 2008 года в часть четвертую ГК РФ усилило необходимость согласования общих положений, находящихся в разделе 1 ГК РФ, с нормами об общих положениях о правах на результаты интеллектуальной деятельности (глава 69) и их особенностями в авторском праве, патентном праве и т.д. В пункте 2 постановления Пленума Верховного Суда РФ № 10 от 23 апреля 2019 года «О применении части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации» разъяснено, что к отношениям, связанным с возникновением, переходом и предоставлением, прекращением, осуществлением и защитой прав на результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации подлежат применению положения части первой, второй, третьей ГК РФ, если иное не предусмотрено частью четвертой ГК РФ и если их применение не противоречит существу отношений, урегулированной данной частью ГК РФ.
Тем самым при применении норм ГК РФ к правам на результаты интеллектуальной деятельности, которые прямо не урегулированы в части четвертой ГК РФ, нормы других частей ГК РФ могут применяться, если они не противоречат их сущности. При определении существа интеллектуальных прав необходимо иметь ввиду, что они возникают только на объекты интеллектуальной собственности, перечисленные в п. 1 ст. 1225 ГК РФ, которые в ст. 128 ГК РФ трактуются как охраняемые результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации. Четыре группировки объектов гражданских прав, описанных в ст. 128 ГК РФ, не носят логического завершения в плане строгого отграничения друг от друга.
Суть интеллектуальных прав как предмета гражданско-правового регулирования имущественных и личных неимущественных отношений предполагает, что они могут быть как имущественными, так и личными неимущественными и иными правами. Тем самым интеллектуальные права как вид имущественного права оказываются в первой группировке объектов гражданских прав – вещи и иное имущество, и по распоряжению исключительными правами на результаты интеллектуальной деятельности заключаются договоры об отчуждении исключительного права или лицензионные договоры, а к ним применяются положения об обязательствах (ст. 307 - 419) и о договоре (ст. 420 - 453) (п.2 ст. 1233 ГК РФ).
В сложной, составной структуре интеллектуальных прав автора на результаты его интеллектуальной деятельности ведущим звеном выступает исключительное право, которое первоначально возникает у автора. Это право позволяет гражданину или юридическому лицу называться правообладателем в ст. 1226 ГК РФ (непонятно, как оно появилось, так как в ст. 1228 ГК РФ говорится, что результат интеллектуальной деятельности создается творческим трудом гражданина) и использовать результат интеллектуальной деятельности или средство индивидуализации по своему усмотрению любым не противоречащим закону способом. Правообладатель может по своему усмотрению разрешать или запрещать другим лицам использование результата интеллектуальной деятельности или средства индивидуализации. Отсутствие запрета не считается согласием (разрешением). Правообладатель – это правосубъектная фигура, характерная для интеллектуальных прав, когда последние возникают на созданные автором объекты интеллектуальной деятельности. В отличие от права распоряжения собственника имущества исключительное право правообладателя не создает для него обязанности, как в случае заключения договора с собственником. Договор об отчуждении исключительного права, равно как лицензионный договор, носят строго односторонний характер: правообладатель имеет только право распорядиться своим исключительным правом, а его пользователь обязан получить разрешение на использование результата интеллектуальной деятельности или средства индивидуализации. К исключению можно отнести случай заключения договора об отчуждении исключительного права на изобретение, в отношении которого применены положения о беспошлинном патентовании (ст. 1366 ГК РФ). Указанная статья предусматривает возможность единственному автору изобретения в процессе делопроизводства по заявке на выдачу патента сделать публичное предложение заключить договор об отчуждении патента на изобретение на условиях, соответствующих установившейся практике с первым, кто изъявит такое желание. Данное заявление освобождает заявителя от уплаты патентных пошлин, а точнее перекладывает обязанность по их уплате на приобретателя исключительного права на изобретения, который первый изъявит желание заключить договор. Таким образом, по договору об отчуждении исключительного на изобретение, зарегистрированное по процедуре беспошлинного патентования у приобретателя возникает обязанность по уплате патентных пошлин за предшествующего патентообладателя.
Для интеллектуальных прав характерно преобладание творческого начала в действиях автора произведения или иного результата интеллектуальной деятельности. Несмотря на то что программы для ЭВМ охраняются как литературные произведения (абз. 13 п. 1 ст. 1259 ГК РФ), а базы данных являются разновидностью составного произведения (абз. 1 п. 2 ст. 1260 ГК РФ), они имеют свои особенности, которые выделяют их среди объектов авторского права. Программы для ЭВМ и базы данных условно можно отнести к цифровым объектам, поскольку объективной формой выражения этих объектов являются цифры (0 и 1) и их существование вне компьютерного и иного технического устройства невозможно. Возникает вопрос, не являются ли авторские права на программы для ЭВМ и базы данных цифровыми правами, поскольку теперь они рассматриваются как имущественные права, разновидность иного имущества. Как известно, базы данных характеризуются как представленная в объективной форме совокупность самостоятельных материалов, систематизированных таким образом, что эти материалы могли быть найдены и обработаны с помощью ЭВМ (п. 2 ст. 1260 ГК РФ). Программой ЭВМ является представленная в объективной форме совокупность данных и команд, предназначенных для функционирования ЭВМ и других компьютерных устройств в целях получения определенного результата (ст. 1261 ГК РФ). Прежде чем ответить на поставленный вопрос, обратимся к дискуссии о природе цифровых прав.
Федеральный закон от 18 марта 2019 г. № 34-ФЗ «О внесении изменений в части первую, вторую и ст. 1124 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации» (далее – Закон № 34-ФЗ)4 ввел в ГК РФ новое понятие «цифровые права». В соответствии с указанным законом цифровые права отнесены к имущественным правам и рассматриваются в качестве объекта гражданских прав.
Принимая часть четвертую ГК РФ, российский законодатель объединил значительную часть положений о результатах интеллектуальной деятельности и средствах индивидуализации в едином законодательном акте, отменив действовавшие ранее законы. В то же время, несмотря на дополнение ст. 128 ГК РФ новым для гражданского права объектом «цифровыми правами», правовое регулирование отношений, в которых могут выступать эти объекты, остается недостаточно простым для правоприменения.
В отношении интеллектуальных прав в ГК РФ приводятся условия, которые должны выполняться для возникновения у субъекта или признания за ним определенного интеллектуального права, например, внесение творческого вклада (для права авторства); и положения, указанные в ГК РФ, позволяют установить обладателя соответствующего права (например, право авторства закреплено за автором произведения, право на вознаграждение за служебное изобретение за автором изобретения). Однако для цифровых прав ГК РФ не устанавливает четких ориентиров, позволяющих определить правообладателя (и иного субъекта правоотношений по поводу использования и распоряжения цифровыми правами) и момент возникновения и прекращения у него прав. Фактически при имеющейся в Законе № 34-ФЗ редакции мы имеем дело с бессубъектными правами.
В ГК РФ приводится закрытый перечень охраняемых результатов интеллектуальной деятельности и средств индивидуализации, а также перечисляются фактически все правомочия5, которые могут принадлежать правообладателю. В отношении цифровых прав такой подход не был применен.
Учитывая наметившуюся в Российской Федерации, как и в ряде передовых стран, трансформацию экономики в цифровую, с первого взгляда может показаться, что данное понятие применяется в отношении объектов в цифровой форме. Например, если ранее имело место аналоговое вещание, то в настоящее время Россия переходит на цифровое, в котором для улучшения качества передачи сигналов используется иная форма представления сигналов: они кодируются в двоичный код. В связи с этим можно предположить, что в результате такой трансформации на отдельные объекты возникают какие-то новые права, которые законодатель посчитал необходимым предусмотреть в ГК РФ. Однако при таком подходе законодателю следовало бы перечислить те объекты, в отношении которых применяются «цифровые права», или дополнить соответствующие нормы, относящиеся к таким объектам, ссылками на применение к ним положений о цифровых правах. Но Закон № 34-ФЗ не затронул, в частности, ни §4 главы 72 ГК РФ (например, цифровое вещание), ни другие нормы, касающиеся объектов, которые могут быть выражены в цифровой форме. Ошибочность такого подхода подтверждается тем, что законодатель определяет цифровые права в качестве именно объекта гражданских прав.
В то же время цифровые права невозможны без цифровой среды, а значит, необходимы компьютерные и иные технические устройства, способные обрабатывать некую цифровую информацию. Функционирование компьютерных устройств обеспечивается в том числе такими результатами интеллектуальной деятельности, как программы для ЭВМ и базы данных, в отношении которых предоставляются интеллектуальные права.
Поскольку программы для ЭВМ и базы данных (абз. 2 п. 2 ст. 1260 ГК РФ) фактически обеспечивают «существование» цифровых прав, и права на эти результаты интеллектуальной деятельности служат правовой основой для определения содержания и условий осуществления цифровых прав в соответствии с правилами информационной системы, отвечающей установленной законом признакам, введение этого нового понятия вызывает необходимость исследовать соотношение цифровых прав с интеллектуальными правами (ст. 1226 ГК РФ).
В экспертном заключении Совета при Президенте Российской Федерации по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства по проекту федерального закона № 424632-7 «О внесении изменений в части первую, вторую и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации» отмечалось, что «то, что понимается под цифровыми правами в проекте, на самом деле является лишь оформлением имущественных прав разной природы - вещных, обязательственных прав, корпоративных прав, исключительных прав и даже личных неимущественных прав [последние - вопреки положению Проекта - вставка авторов]. Все эти права могут существовать в электронной форме, не создавая нового вида гражданского права, как это пытается представить Проект6.
Цифровое право удостоверяет право на все объекты гражданских прав, за исключением нематериальных благ, т.е. не только на иное имущество, но и на результаты работ или оказание услуг, охраняемые результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации. В этой связи предлагалось включить в качестве особого объекта – вещь, существование и оборот которой производятся с помощью электронных и иных технических средств. Цифровое право существует без указания действительного объекта, на который направлены воля и интерес его обладателя. Оно, как правило, производно, вторично, поскольку рассматривается как способ передачи своей воли с помощью электронных или иных аналогичных технических средств[2].
В законе 34-ФЗ цифровые права как иное имущество обозначены как разновидность имущественных прав наряду с безналичными денежными средствами и бездокументарными ценными бумагами. Законодатель по-прежнему исходит из римского понимания вещей и бестелесных предметов, не учитывая новые научно-технических средств выражения объекта. Неконкретно утверждение И.А. Циндалиани, что ст. 128 ГК РФ не содержит исчерпывающего перечня объектов гражданских прав. Перечень объектов гражданских прав в ней четко установлен. Другое дело, что понимать под иным имуществом, кроме имущественных прав[7]. Интересно отметить, что в конце XIX века Ю.С. Гамбаров, обсуждая вопрос о принадлежности электричества к телесным вещам, является ли оно материей или силой, утверждал, что для права не имеет значения ощутимость или весомость вещи. Наше чувственное восприятие и нахождение его предмета во внешнем мире связано с качеством ценности, оборотоспособности и самостоятельности[3]. Это значит, что до сих пор энергия, а равно материальные сигналы, несущие различную информацию, не находят себе места в перечне объектов гражданских прав. При таком подходе к трактовке объектов гражданских прав представляется обоснованным утверждение в упомянутом выше экспертном заключении по законопроекту № 424630-7, что «в действительности никаких цифровых прав не существует»7.
Хотя и сейчас «робот» рассматривается как оборотоспособный объект, (сложная вещь, в которой используются в том числе результаты интеллектуальной деятельности, включая программы для ЭВМ). Тем не менее в будущем не исключена возможность рассмотрения «роботов» самостоятельными объектами гражданского права и законодательного закрепления гражданских отношений с их участием. «Признать роботов не грудой металла, а искусственным интеллектом, признать его объектом права – новой вещью»[8].
Существует и другое понимание правового регулирования в области робототехники. Робот рассматривается как устройство, способное действовать, определять свои действия и оценивать их последствия без полного контроля со стороны человека по результатам обработки информации, поступающей из внешней среды, а роботизированная система характеризуется в качестве юридического лица[6].
Определение в ГК РФ цифрового права как имущественного предполагает вопрос: как соотносится ведущая часть интеллектуального права – исключительное право с цифровым правом, которое также является имущественным?
Само понятие «цифровые права» в ГК РФ не раскрывается, а в ст. 141.1 только даны некоторые условия признания прав цифровыми, а точнее -условия признания некоторых процессов или фактов в цифровой среде в качестве объектов гражданских прав, условно их называют цифровыми правами. Обращение к ст. 141.1 ГК РФ позволяет сделать вывод, что цифровыми правами признаются названные в таком качестве в законе обязательственные и иные права, содержание и условия осуществления которых определяются в соответствии с правилами системы. По своей правовой природе цифровые права ближе к бездокументарной ценной бумаге и представляют собой некую фикцию, которая фактически является способом фиксации обязательственного или другого права, закрепленного с помощью электронной вычислительной машины или иного технического устройства. Нетрудно заметить, что бездокументарными ценными бумагами также являются обязательственные и иные права, которые закреплены в решении о выпуске или ином предусмотренном законом акте лицо, выпустившего ценную бумагу. Учет прав по бездокументарным ценным бумагам, их передача, залог и обременение осуществляется путем внесения записей по счетам лицом, действующим на основании лицензии (§ 3 глава 7 ГК РФ).
Осуществление, распоряжение, в том числе передача, залог, обременение цифрового права другими способами или ограничение распоряжение цифровым правом возможно только в информационной системе без обращения к третьему лицу. В отличие от распоряжения акциями, при котором на счете депо или регистратора учитываются сделки собственника или владельца акций с другими лицами, обладателем цифрового права признается лицо, которое в соответствии с правилами информационной системы имеет возможность распоряжаться этим (выделено авторами) правом, т.е. реально существующим на основании сделки, также совершенной с использованием электронных либо иных технических средств, позволяющих воспроизвести на материальном носителе содержание сделки, при этом требование о наличии подписи считается выполненным, если использован любой способ, позволяющий достоверно определить лицо, выражающее волю (абз. 2 п. 1 ст. 160 ГК РФ).
Добавление Законом № 34-ФЗ к ст. 309 ГК РФ также свидетельствует о том, что исполнение сделки может наступить при наступлении определенных обязательств без направленного на исполнение обязательства отдельно выраженного дополнительного волеизъявления его сторон путем применения информационных технологий, определенных условием сделки, то есть никакого нового цифрового права не создается.
Об этом свидетельствует и новая функция п. 2 ст. 434 ГК РФ о заключении документа, подписанного сторонами или обмена электронными документами либо в соответствии с порядком совершения сделки, изложенным выше.
Какие же иные права, кроме обязательственных, могут быть признаны цифровыми?
Законодатель применительно к вкладу в имущество хозяйственного товарищества или общества указал, что таким вкладом также могут быть подлежащие денежной оценке исключительные, иные интеллектуальные права и права по лицензионным договорам, если иное не установлено законом (п. 1 ст. 66.1 ГК РФ). Комментируя названную статью, Л.В. Кузнецова указала, что в случае внесения исключительного права необходимо заключение отдельного договора об отчуждении исключительного права или лицензионного договора, однако вопрос, какие иные интеллектуальные права подлежат денежной оценке, в комментарии остался без ответа. Возможно, речь идет о праве на получение патента на изобретение, полезную модель или промышленный образец, которое может быть передано автором или его правопреемником третьему лицу по договору. В любом случае такое иное интеллектуальное право должно носить имущественный характер. Более того, непонятно, на каком правовом основании находятся внесенные в имущество хозяйственного общества интеллектуальные исключительные права, поскольку к ним неприменимо само понятие права собственности[4]. На практике они ставятся на баланс как нематериальные активы, а в случае неиспользования переводятся на забалансовый счет. Автор результата интеллектуальной деятельности или правообладатель исключительного права (гражданин или юридические лица) вправе использовать такой результат или средство индивидуализации по своему усмотрению любым не противоречащим закону способом, в том числе путем вклада в имущество хозяйственного общества. В этом случае последнее становится «собственником» - обладателем исключительного права на результат интеллектуальной деятельности или средство индивидуализации. Исключение составляет исключительные права на фирменное наименование, наименование места происхождения товара, коллективный товарный знак; распоряжение которыми, в том числе путем их отчуждения или предоставления другому лицу права пользования, не допускается (п. 2 ст. 1474, п. 2 ст. 1510, п. 4 ст. 1519 ГК РФ).
Создание базы данных как основы информационных систем (распределенных данных) и программы для ЭВМ как совокупности данных и команд, предназначенных для получения определенного результата в цифровой форме, приводит к появлению интеллектуальных прав на произведения науки, которые являются авторскими правами. Составители базы данных и авторы программ для ЭВМ обладают всем набором авторских прав, предусмотренных в ст. 1255 ГК РФ, но цифровыми правами предположительно могли бы быть только исключительные права, поскольку они являются имущественными. Правообладатель, не только автор в течение действия исключительного права на программу для ЭВМ или базу данных может по своему желанию зарегистрировать такую программу или такую базу данных в федеральном органе исполнительной власти по интеллектуальной собственности. Сами исключительные права на базу данных и программу для ЭВМ цифровыми правами не являются, поскольку они не являются обязательственными правами и распоряжение ими не может осуществляться в информационной системе без обращения к третьему лицу. Правообладатель исключительного права на результат интеллектуальной деятельности или средство индивидуализации зачастую является инициатором заключения договора об отчуждении исключительного права или лицензионного договора.
Программы для ЭВМ и базы данных могут быть размещены в информационной системе или быть ее частью, но несмотря на невозможность существования программы для ЭВМ и базы данных вне компьютерного или иного технического устройства, осуществление исключительного права на программы для ЭВМ и базы данных и распоряжение исключительными правами на них осуществляется вне такой информационной системы. Кроме того, в отношении зарегистрированной программы для ЭВМ и базы данных в федеральном органе исполнительной власти по интеллектуальной собственности переход исключительного права на такие программы как по договору, так и переход исключительного права без договора требует государственной регистрации в указанном федеральном органе. В случае заключения лицензионного договора в упрощенном порядке (открытая лицензия) автор или иной правообладатель определяет договором пределы использования произведения науки, литературы или искусства (ст. 1286.1 ГК РФ).
Таким образом, расширение использования цифровой среды как правовой площадки для введения в гражданский оборот объектов в цифровой форме ставит перед исследователями вопросы о соотношении «новых» объектов права с уже существующими правовыми конструкциями. Как показал анализ, интеллектуальные права – понятие, объединяющее права на результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации, которые являются объектами гражданского права. Понятием цифровых прав охватываются непосредственно объекты гражданского права, которые будут определены в отдельных законах. И интеллектуальные права, и цифровые имеют комплексный характер, однако отличаются по своему содержанию. Так, цифровые права не могут быть личными неимущественными, а интеллектуальные права не включают обязательственных прав. Цифровые права по своей структуре ближе к бездокументарным ценным бумагам. Хотя программы для ЭВМ и базы данных могут рассматриваться как элементы, необходимые для существования и осуществления цифровых прав, права авторов и иных правообладателей на базы данных цифровыми правами не являются.
Сноски:
1URL: http://www.kremlin.ru/events/president/news/54983
2Указ Президента Российской Федерации от 7 мая 2018 г. № 204 «О национальных целях и стратегических задачах развития Российской Федерации на период до 2024 года».
3Паспорт национальной программы «Цифровая экономика Российской Федерации», утвержденный президиумом Совета при Президенте Российской Федерации по стратегическому развитию и национальным проектам (протокол от 24 декабря 2018 г. № 16).
4Закон № 34-ФЗ вступит в силу 1 октября 2019 г.
5В некоторых случаях перечень способов использования носит открытый характер, так как закон допускает возникновение новых способов использования интеллектуальной собственности, которые, несмотря на то что они не поименованы в ГК РФ, к ним будут применяться соответствующие нормы данного законодательного акта.
6См.: Экспертное заключение Совета при Президенте Российской Федерациипо кодификации и совершенствованию гражданского законодательства. 2018 г. // Материалы VIII Международной научно-практической конференции «Гражданское право России. Итоги года» 11 марта 2019 г. С. 142.
7См.: Экспертное заключение Совета при Президенте Российской Федерациипо кодификации и совершенствованию гражданского законодательства. 2018 г. // Материалы VIII Международной научно-практической конференции «Гражданское право России. Итоги года» 11 марта 2019 г. С. 142.
Литература:
1. Андреев В.К. Существо нематериальных благ и их защита // Журнал российского права. 2014. № 3. С. 27-33.
2. Андреев В.К. О понятии цифровых денег и их оборотоспособности // Журнал предпринимательского и корпоративного права. 2018. № 2 (10). Апрель-июнь. С. 39, 40.
3. Гамбаров Ю.С. Гражданское право. Общая часть. М.: Зерцало, 2003. 816 с.
4. Гражданский кодекс Российской Федерации. Постатейный комментарий к главам 1-5.Под ред. Л.В. Санниковой. М.: Статут, 2015. 662 с.
5. Маковский А.А. Кодификация гражданского права. (1922-2006). М.: Статут, 2010. 736 с.
6. Степанов О.А. О проблеме правосубъектности роботизированных систем // Правосубъектность: общетеоретический, отраслевой и международно-правовой анализ. Сборник материалов к XII ежегодным научным чтениям памяти профессора С.Н. Братуся. М.: Статут, 2017. С. 284 – 294.
7. Финансовое право в условиях развития цифровой экономики. Монография. Под ред. И.А. Циндалиани. М.: Проспект, 2019. 320 с.
8. Ястребов О.А. Искусственный интеллект в правовом пространстве: концептуальные и теоретические подходы // Правосубъектность: общетеоретический, отраслевой и международно-правовой анализ. Сборник материалов к XII ежегодным научным чтениям памяти профессора С.Н. Братуся. М.: Статут, 2017. С.271 – 284.
Источник: "Журнал Суда по интеллектуальным правам" № 25, сентябрь 2019 г.